Мне написали из издания «Невские Новости» и предложили принять участие в рубрике «Пять петербуржцев», рассказать о «пяти известных жителях этого города, повлиявших на мое мировоззрение». Конечно, я бы с радостью. На кого у нас Питер не повлиял так или иначе. В восьмидесятых самые сильные культурные ветры дули оттуда. «Поехать в Питер» — просто так, самого действия ради, звучало ритуально для мурманского подростка. С тех пор этот странный и волнующий город не стал мне родным, но изменил мою жизнь во многом, и всякие важные и памятные питерские встречи, реальные и виртуальные, можно перечислять и перечислять. Отвечаю изданию: спасибо, мол, буду счастлив, но среди этих пяти будет один, о влиянии которого расскажу совсем не комплиментарно. Давайте отрывок про него сначала пришлю, а вы решите, стоит ли мне продолжать. Ну, довольно предсказуемо — пришел отбой от издания невского. Ладно, в любом случае спасибо, тема уж больно хорошая, решил все-таки закончить текст и опубликовать, как получится. Вот несколько из моих петербуржцев.

Владимир Путин

Влиять можно по-разному, да-да, кэп. Пытаясь быть честным с миром, напишу сначала несколько слов о человеке, который сделал мой мир темнее. И не только мой.
Власть получает тот, кто ее очень-очень хочет… Естественно, тут речь не только об одном человеке и даже не о «группе лиц», которые исключительно волей своей меняют мир, а о том, как кто-то может становиться, скажем так, фокальной точкой, где собираются энергетические векторы многих и многих. А вот собранной энергией можно до известной степени суметь распорядиться по своему усмотрению, и тут уже возможно говорить о чьей-то воле и связанными с ней личностными качествами. Это умение оттачивалось и совершенствовалось сотнями тысяч лет, от вожаков-питекантропов, навуходоносоров и цезарей до многих нынешних лидеров масс. У Вселенной два вектора — прогрессивный и регрессивный, и преобладание одного из них видно в любом явлении и в любом человеке. Каждый из них — поток сил, и силы эти разные. В регрессивном векторе это силы раздора, лжи, доминирования, служения иерархиям для получения возможности доминирования. Не могу сказать точно, что Путину больше надо — личной власти и благосостояния, или какого-то «величия России», или чего-то еще, но я вижу и чувствую, что он использует именно эти силы для достижения чего бы там ему ни было нужно. И это приносит людям беды. Раньше только в книжках исторических об этом читал, а сейчас как-то это совсем рядом. Или, скорее всего, раньше подобные вещи тоже были неподалеку, но в силу юной зацикленности на себе не особо обращал на них внимания.
Самое ценное богатство любого человеческого сообщества — доверие. Между людьми и между людьми и властью. Это я понял, когда в середине девяностых впервые попал за пределы бывшего СССР, в Швецию. Если что-то влияет на содержание этого вещества в обществе отрицательно и таким образом способствует возрастанию инфернальности, то это вектор регрессивный, деструктивный, и это… видимо, то, что можно назвать злом. Худшее из того, что есть в нас, в работе. После 2012 и особенно после 2014 мой мир изменился — я узнал, что люди могут быть куда злее и глупее, чем я думал. Особенно пугающим это бывало, когда замечал подобное в тех, которых знал много лет и от которых ну совсем не ожидал. Не считаю, что знаю много, но могу утверждать, что с помощью Путина мое сознание, и не только мое, сдвинулось в сторону «многие знания — многие печали». А считать эту формулу неоспоримой, конечной и неизбежной, как физический закон, не хочется. Эволюцию не развернуть — если в чем и уверен, то в этом.

Кирилл Комаров

Ух, можно вернуться к свету, хорошо. Кирилл стал известным на просторах позднего СССР в качестве автора текстов группы «Присутствие» из знаменитого питерского рок-клуба, потом как гитарист и исполнитель своих песен. Мы встретились на его концерте в 2006 и как-то сразу подружились. Много играли вместе, и много еще сыграем, как мне хочется надеяться. Мне лестно, что я, видимо, симпатичен такому человеку. Он обладает редким впечатляющим набором качеств и артистических, и просто человеческих. Настоящий друг и настоящий музыкант и настоящий петербуржец — умный, тонкий, нервный, с огромным ажурным сердцем, внимательный к деталям и страдающий, когда люди, устроенные попроще и погрубее, демонстрируют свою неспособность видеть и чувствовать глубже — а этот параметр восприятия определяет очень многое в человеке, в том числе просто будничное поведение. Я у Кирилла учусь, и спорю с ним, даже ругаемся иногда, соотношу свои мысли и поступки с его. Он сильно изменил мой мир в лучшую сторону своим в нем появлением.

Павел Клинов

Продолжаем с рок-н-роллом. Летом 2001 я прибыл в Питер из Лунда с чемоданом демо на CD и с целью устроить нам с The Kürtens, моими шведскими друзьями, клубную гастроль. Первую в своей жизни. Что и как делать, куда ходить, я вообще не знал — понял только, что за время моего отсутствия в России появилось множество клубов с живой музыкой, и туда могут пустить поиграть. Один из адресов в записной книжке был — клуб «Полигон». Тогда он располагался где-то около Лесной. Я вошел в помещение, отметил, что вроде да, это сцена и колонки, тут этим и занимаются, спросил, кто тут главный. Меня встретил парень, похожий на римского центуриона. Поиграть — почему нет, оставь демку, я на днях послушаю, решим. Я отдал сидюк и с заметно улучшившимся настроением двинулся дальше. Отметил — завтра тут играет «Аукцыон». На следующий день я вернулся, купил билет, снова вошел в помещение и стал ждать в толпе. Шоу все не начиналось, а пиво в баре очень дешевое, после Швеции мне вообще показалось, что кран в небе открылся. Прошло три часа, «Аукцыона» было не видать. Я накидался до полного разлада с миром, иррационально разозлился и, весь переклиненный, снова предстал перед Клиновым. Пролаял, что клуб у вас тут говно и ноги моей тут больше не будет, кинул билет ему под ноги, плюнул и покинул помещение. На выходе из которого меня чуть не приняли менты, чудом, что чуть.
Павел дал нам дату. А на мои извинения, через пару дней, ответил что-то вроде «ну, бывает». Я был глубоко впечатлен. За месяц до предполагаемого концерта он позвонил и сказал, что дату попросил «Аквариум» и им отказывать как-то ему очень неохота. Но нас убирать он не собирался и предложил поиграть перед ними или после, что на самом деле было для нас благоприятно — это было в числе наших первых появлений на публике вообще. Так и вышло, мэтры выступали чуть больше часа, позаимствовав у нас комбик. Мы, как европейские лохи, приперлись из Лунда со своими комбиками. Какому-то количеству собравшихся любителей музыки рок расходиться еще не хотелось, и с этого выступления, собственно, и началась моя блистательная карьера в российском шоубизе. Потом Павел не раз мне помогал, сейчас сотрудничаю с его сетевым лейблом «Полигон Records», а сам он успешно и пассионарно продолжает свое дело, устраивая большие концерты, и его многолетние заслуги в питерской рок-жизни неисчислимы. Несколькими движениями, естественными, потому что они происходили от его благородного естества, он показал мне, как нужно правильно себя вести — тут, где мы все вместе служим искусству, и это главное.

Борис Гребенщиков

Полагаю, этот провинциальный случай очень типичен. Году в 1985 в Мурманске, где мы жили и мечтали тогда, друг мой, несколькими годами старше, сказал: «Слушай», надел на меня наушники и включил, кажется, «Акустику». Я просто залип, очарованный — это же все про меня. Это было чудесным, ранее незнакомым ощущением. Сейчас трудно представить силу этого открытия — что, оказывается, в нашей махалле можно делать это волшебство, которое вроде бы было возможно только там, в краях недоступных, откуда приходили эти невероятные звуки. И не просто делать, а делать классно, и открывать в этом еще и огромное лингвистическое измерение, силу поэтического языка — в заграничном роке этот параметр был для большинства из нас закрыт. Впервые услышал что-то на родном языке, в чем поэзия и звук составляли гармоничное высказывание уровня, сопоставимого с «западным». Не знаю, с каких позиций надо оценивать мой жизненный выбор, но судя по тому, что мне тут до сих пор интересно и волнительно, он не был таким уж неправильным с любой позиции, и Борис с коллегами решающим образом в нем участвовал. До сих пор его слушаю. Очень благодарен.

Аркадий и Борис Стругацкие

Получается шесть — ну, понятно, почему. Когда мне было двенадцать лет, просто ужасно не хватало фантастического экшена. Просто реально, как несколькими годами ранее, видимо, витаминов каких-то, так что я с удовольствием жрал дворовую траву. Сочиняли его с приятелями сами, и комиксы рисовали, и «Обитаемый остров», как и «Трудно быть богом», частично выручали. Частично — потому что хотелось куда больше вот… такого. Наверное, я их перечитал десятки раз. Они великолепны в этом качестве, и ничего в этом направлении, что попалось позже, даже не приближалось. Сейчас, когда мне за сорок, я вижу, естественно, сколько там глубин и смыслов кроме экшена и фантастики как таковых, во всех их книгах. О власти и морали, свободе и несвободе, об индивидуальности и толпе, о человечности как сакральном комплексе ценностей, и его пределах — обо всех больших вещах, которые так или иначе волнуют каждого. Знание о том, что их книги существуют, память о впечатлениях от них — как крепкая кладка стены моего дома, представления о мире и человеке как прогрессирующей системе. Подтверждение экзистенциального, почти подсознательного убеждения в том, что в непознаваемом мире я и ты — агенты познания, и именно в этом истоки нашей человечности.

Богат, богат Питер всяким-разным.

Василий К. 2017, Москва