Недавно Василий привез мне послушать новый опус Адама Перссона, некогда гитариста THE KÜRTENS, ныне почти окончательно перешедшего в разряд углубленных авангардистов.
ВАСИЛИЙ К. & THE KÜRTENS «Сломскудаск»
Вытерпеть удалось примерно треть произведения, поскольку больше всего оно напоминало набор звуков, которые обычно издает работающий трансформатор. У-у-у-у-др-др-др-у-у-у-у-бы-бы-бы… Но при этом не возникло ни малейших сомнений, что это — музыка. Что она имеет смысл, в нее вложена душа, любая нота не случайна, каждый оттенок звучания важен, общий труд кропотлив, и автору абсолютно ясно, зачем и почему он создал то, что я пыталась слушать. И несовпадение углов нашего восприятия и, возможно, культурных полей — всего лишь случайность. И то, что у меня вызвало ассоциации лишь с равномерно гудящим механическим монстром, кому-то другому представится пением горних ангелов. Вполне может быть так, почему нет?
Я хочу сказать лишь о том, что любой артист и любой из его слушателей (зрителей) — тоже трансформатор. Творец пропускает через себя окружающую действительность, данную ему в субъективных ощущениях — запахах, звуках, красках, разговорах, буквах, чувствах, мыслях, открытиях и разочарованиях, — и преобразует в стихи, музыку, песни. Реципиент пропускает через себя преподнесенный ему артистом результат трансформации, — и вновь субъективно раскладывает на чувства, мысли, слова. Вавилонская башня, спичечный замок с каждой услышанной композицией рушатся и возводятся вновь, — часто совершенно разные, иногда похожие как близнецы, но ни в коем случае не идентичные. Слушатель никогда не поймет полностью замысла творца, — творец никогда не сможет предсказать реакцию слушателя. Единство и борьба противоположностей. Диалектика. Не существует ни объективной красоты, ни объективного уродства, — есть лишь мгновенные совпадения входа и выхода, внешнего и внутреннего, случайная тождественность биохимических процессов, попутный бег нейронов мозга, биение сердец в унисон. Тогда рождается любовь, понимание, сопереживание, восхищение… На всю жизнь или на миг, — совершенно неважно, потому что тайна все равно остается нераскрытой. Тайна творчества и восприятия, Инь и Ян, черное и белое, день и ночь.
Со «Сломскудаском», судя по сумме отзывов, происходит ровно такая же история. Кто-то не принял альбом вообще, кто-то посчитал его сугубо экспериментальным или же коллажно-постмодернистским (что естественно при обычном для Василия К. изобилии полускрытых ссылок — музыкальных и текстовых), а кто-то усмотрел в нем противоречивое, но крайне принципиальное сочетание богоборчества с богоискательством. И нет никакого желания со всем этим спорить, потому что все это чистая правда и, вместе с тем, совершеннейшая чушь. Потому что и я тоже воспринимаю «Сломскудаск» по-своему, и мне этот альбом больше всего напомнил сборник анекдотов. Смешных и скабрезных, изысканных и простецких, философичных и исторических… всяких. И реакция на каждый — отдельная, тем более что и звук, и аранжировки песен альбома столь же мозаичны и несут функцию почти прикладную, подчеркивая жанровую принадлежность каждой из рассказанных хохм. И получается так, что клекот гитары в «Я Буду» мне кажется много интереснее содержания песни, а над алкогольно-глубокомысленными «Имамами», над неимоверно пафосной шведскоязычной версией «Там Вдали За Рекой», над псевдочастушками «Dead», выворачивающимися в риффы AC/DC, я хохотала до икоты; мне больше нравится «Танец И Молитва» в дэнс-ремиксе, нежели в альбомной версии, я так и не полюбила «Экзистенциализм», а «И Умер Я» до сих пор считаю страшной сказкой; я знаю, что слово «Бог» встречается в общей массе песен Василия не чаще, чем слово «lem» («член» по-шведски)… Если вспомнить всю дискографию, то это действительно самый смешной из Васиных альбомов. В нем совершенно нет лирики, нет и «серьезных» песен, — да и песен как таковых в нем, за малым исключением, нет. А если искать здесь манифесты (как же без них у русскоговорящих-то рокеров?), то найдется лишь один: манифест независимости от чьего бы то ни было мнения. «Сломскудаск» будто нарочно собран из вещей, вызывающих самые полярные реакции, из которых непонимание и глубокомысленное толкование каждой подробности (вплоть до оформления обложки, где тропарь «О прибавлении ума» мирно соседствует с портретом Нила Янга) — наиболее частые, но отнюдь не единственные. И все они неверны. И моя тоже. И, возможно, то, что думает о «Сломскудаске» сам Василий, столь же далеко от истины. Потому что абсолютной истины нет, и музыкальные альбомы — как и книги, фильмы, картины, скульптуры, — отделяясь от автора, начинают собственную жизнь, обрастают смыслами, автономно обзаводятся концепциями и мифологиями, нарушают границы или точно в них укладываются… Сами, всегда сами. А все, что любой из нас подумает, увидит или услышит, — всего лишь причуды трансформации.
Екатерина Борисова