doppelganger-art.ru, 08.12.2012. Концерт в «Манхэттене». Интервью Василия К. после концерта

02.12.12, «Манхэттен», Василий К.

8, Декабрь 2012
Мне дали двадцать лет тоски и скуки
Провален взлом системы изнутри
Мой срок отмотан, вот вам бонус в руки
Сперва берём Манхэттен, потом берём Берлин

Доселе хороших отзывов о клубе Манхэттен я не встречал и, ступая внутрь, заранее готовился к худшему. На входе залитый пивом бильярдный стол, скромная фотовыставка, один-единственный то ли охранник то ли администратор, гардероб. Заглядываю в списки – человек восемь, не больше. Представляюсь, прохожу, заглядываю в зал и… кто там что говорил против?
Низкие, очень низкие потолки, маленькая низкая сцена, тусклый свет, кирпичные арки, потертые стены, украшенные ретро фотографиями панорам Манхэттена, исцарапанные столы, тихая музыка – все в лучших традициях американского андеграунда. Словно в кино попал. Сейчас вот пройдешь через зал, кинешь на стойку шляпу, кивнешь бармену, и он, не задав ни одного лишнего вопроса, нальет тебе двойной виски безо льда.

— Когда-то давно Леня Новиков назвал Васю мудаком, который не умеет играть на гитаре.
— Он действительно не умел?
— Умел, конечно, просто… Ну, вот так получилось.

В этот момент мимо прошел вышеупомянутый Леонид с пачкой бекона в руках. Он ведь сейчас заведует концертной деятельностью клуба. Очевидно, былые конфликты позади.

Лиза – организатор петербургских концертов Василия К. – в очень осторожных выражениях объясняет, что интервью брать лучше до концерта, а не после него.

— Он после концерта будет в таком состоянии…
— Пьяный?
— Нет, не пьяный, просто…

И смотрит глазами, ищущими понимания. Он будет “просто”, и понимай как хочешь. Доселе Василия я видел только на афишах и фотографиях, но достаточно общался с людьми, которые занимаются его концертами, поэтому кивнул в ответ. Что такое “просто” я знаю.

— Василий, это Шатц. Шатц – Василий.
— Очень приятно. Я только из Москвы, с еще одного концерта, времени подготовиться толком не было. – сходу извиняюсь, сажусь напротив и включаю диктофон. – Итак… Василий К.

Сомнения, страдания, раздумья, переживания
Чего прибедняешься, пьяненький Вася?
Всё хорошо, ты прижизненный классик

“Акустика в Манхэттене” гласил анонс, но как на мой взгляд — концерта не было. Мы все словно побывали в гостях у музыканта. Диалог публики и сцены поражал. Музыка была не музыкой, а искренним обращением к присутствующим. Композиции хотелось не просто слушать, их хотелось комментировать, хотелось отвечать на них, благодарить. Люди знали песни наизусть и передавали записки с просьбой исполнить любимое. Повторюсь — не концерт. Акустические концерты Василия К. – это встречи старых друзей.

Гримерка, шум за дверью, Лизавета, сложив руки, наблюдает за происходящим, напротив меня внимательный — даже слишком внимательный – взгляд Василия. Когда на тебя так смотрят, сложно собраться с мыслями и начать разговор. Вспоминаю, что на выходе из дома у меня спросили, кто такой Василий К., и что за музыку он играет. “Ну, выходит человек с акустической гитарой и поет свои песни” – растерявшись, ответил я. Потому что и правда – что это за музыка? Жанр? Стиль? Течение? Вопрос банальный, но начать следовало именно с него.

Василий: Нет никакого стиля. Есть попытка одного человека прикоснуться к этой великой реке, которая течет из бесконечного прошлого в бесконечное будущее и называется музыкой. Которая, из всех существующих видов искусств, из всех областей человеческой деятельности, как мне кажется, полнее всего моделирует сущность Бога. Или любой другой сущности, которая стоит за всем тем, что мы с вами видим вокруг. За материальным миром, за духовным. Когда понимаешь это, говорить о каких-то стилях просто не хочется. Это не имеет значения. Вообще никакого.

— С таким отношением к музыке, наверное, очень больно наблюдать, что из всех областей искусства именно музыка на искусство сейчас походит меньше всего.

Василий: Если говорить об искусстве в чистой форме, то да. Но музыка — она трансцендентальна, она необъяснима, непознаваема. Не понятно, зачем она вообще нужна людям, но она пронизывает буквально все сферы человеческой деятельности. Когда людям крайне херово, когда люди в тюрьме, когда их арестовали, они все равно поют песни. Если крутится рекламный ролик, там нужна музыка. Футбольные фанаты – одна из низших форм человеческого существования, какая может быть – они все равно чего-то там орут, им тоже нужна музыка. Она проходит сквозь все, в самых различных формах. Это все части единого целого. И у меня нет никаких претензий ни к попсе, ни к рекламе. Все это нужно людям.

— Если рассматривать с этой точки зрения, то какой сферы жизни касается ваша музыка?

Василий: Для меня или для людей, которые меня слушают?

— Можете импровизировать.

Василий: Понятия не имею, какой это имеет смысл для людей, которые меня слушают. Правда не знаю. Сознание другого человека непознаваемо. Но мне, например, дороги какие-то музыканты, я слежу за ними, за их мыслями, творчеством, это для меня важно. Смею надеяться, что и я для кого-то выполняю такую же роль. А для меня музыка — это способ существования. Это выглядит не так, что я отыграл концерт, ушел со сцены и все – больше не музыкант. Когда я иду по улице, когда просыпаюсь утром, каждый день, каждую минуту я помню, что музыка — она где-то здесь. [указывает на сердце]
Во время концерта рядом со мной перешептывались слушатели и самые преданные из поклонников: “Боюсь представить, что сейчас происходит у него в голове”. И это чувствовалось во всем: для того, чтобы исполнить все эти песни, автору не достаточно было просто вспомнить слова и ноты, необходимо было самое главное – заставить петь душу.

Василий: Музыка — это мой энергетический модус, если можно так сказать. Даже сейчас, если мы отвлечемся на секунду, заткнемся и просто послушаем, что происходит вокруг, мы услышим несколько партий, несколько слоев того, что происходит. [на мгновение замер и прислушался к звукам вокруг]
Сейчас там музыка играет, но представь, что ее нет. Например, просто сидя дома, отвлекаешься на секунду и пытаешься услышать окружающий мир как музыку, как партии инструментов. Я с этим живу и это очень приятно. Я бы это пожелал каждому.

— Вы упоминали авторов, за чьим творчеством следите. Кто они?

Василий: Всегда послушаю новый альбом Нила Янга. Леонарда Коэна. Ника Кейва. Майка Скотта. Несколько импровизационных коллективов. В последнее время я заинтересовался такой вещью, как free impro. Свободная импровизация. Слежу за тем, что происходит в этом направлении в целом. Там много всяких имен. Например, Halster или Дерек Бейли. Ну, он уже помер, и нового ничего не сделает, к сожалению, но я продолжаю для себя его открывать.

— В последнее время я много общаюсь с молодыми коллективами, которые не высказывают опасений по поводу того, что у них, возможно, никогда не будет возможности подняться с андеграунда. А как скажете Вы – остался этот страх? Он появляется со временем?

Василий: У меня был одно время этот страх. Но он довольно быстро исчез, когда я понял, что могу посвятить всю свою жизнь музыке. Что могу работать над музыкой и ничем другим больше не заниматься. Не знаю, сколько придет сегодня человек – может, 50, может, 80. Такое же случается в паре-тройке десятков других городов этого мира. И не описать, насколько я за это благодарен. Я знаю массу музыкантов, и наших и западных, которые лучше меня, талантливей, которые лучше подготовлены, но у них нет даже этого. Андеграунд — не андеграунд — это не важно. Если есть люди, которые слушают твою музыку – это счастье.

Видишь – готов помереть за мечту
Распахни чердак, впусти Красоту
Но если почудилась связь явлений,
Поработай полгода на заводе удобрений

Василий: С искусством в наше время, с нашим технологическим развитием, явный перегруз. Его дохренища. У меня оно уже не вызывает того волнения, которое вызывало двадцать лет назад. Но я вижу людей, которые моложе меня, для которых музыка все равно является проводником важных идей. Является составляющей, из которой человек строит свою идентичность, свое отношение к миру. То есть, она продолжает оставаться важной, и это здорово. Это все еще здесь, не смотря на колоссальный перегруз музыки, которая выдается нам по всем каналам. Людей, которые хотят поиграть, которые хотят записаться и могут это сделать, становится больше и больше, но я не думаю, что из-за этого музыка исчезнет куда-то из человеческой жизни. То есть, человек, который играет, он будет нужен всегда.

— По поводу последнего альбома. Мне не дают его послушать, но расхваливают в таких словах, что уже не терпится. Говорят, что записывается нечто очень грандиозное. Расскажите по секрету, что это будет?

Василий: Это опять же росток из того, что называется free impro. Это совместная работа людей, которые занимаются авангардной музыкой в России, Японии, Швеции, Америке, Белоруссии. Каких-то я знаю лично, каких-то много лет, некоторых покороче. Каких-то я просто нашел на Facebook, в сообществах, посвященных абстрактной, импровизационной, атональной музыке. Людям, которые мне нравились, я присылал свои импровизации, они подыгрывали что-то от себя и возвращали результат. Сейчас многие так пишутся. Это будет называться Ego & e-round. И у меня такое чувство, что это лучшая музыка, какую я когда-либо делал. Но такое чувство у меня перед каждым новым альбомом.

— Есть один вопрос, который задать было интересно лично мне, но, думаю, читателям это будет важно тоже. Ваша песня “Живи”… Расскажите о ней.

Василий: Я об этом открыто в общем-то никогда не говорил… У моей любимой обнаружилась тяжелая болезнь, онкология. Ну и эмоции, которые с этим связаны…

Всё вдруг стало таким ничтожно неважным
Нерабочие копии сутей своих
Будто мы — великаны, будто мы — исполины
Бесконечно несчастней, безрадостно выше
Всех остальных

Василий: Я в общем-то материалист. В основном. Но тогда я подумал, что может быть я смогу передать какую-то вибрацию, что-то непознанное, что поможет ей справиться. И мы с этим справились. Она мне потом сказала: “Важно, для чего жить в такой ситуации. Я поняла, что хочу жить для тебя”.
Но мне очень непросто ее исполнять. Я ее сыграл всего-то один раз. Подумал тогда, что раз уж играть ее, то так, чтобы эта вибрация ушла в наибольшее количество людей. Поэтому я обратился к моему старинному приятелю по имени Илья Черт. Он мне когда-то здорово помог тем, что ставил меня на разогрев перед собой. В начале двухтысячных это было. Потом это дело прекратилось, я своим путем пошел, но в тот раз попросил: дай выйду еще разок перед тобой, у тебя там толпы, а мне одну песенку сыграть очень надо. Он мне: давай, иди. Ну я и вышел. Пилотовская аудитория, человек было около тысячи…

— Какая была отдача?

Василий: Ну, какая отдача… Перед тобой тысяча человек. Им что не сыграй, они на все как-то отреагируют, причем громко. Поревут, похлопают.

— Не было обидно? Ведь это очень личное.

Василий: Не знаю. Ее тяжело играть, мне тяжело переживать еще раз те чувства, которые я там описал. Я даже когда ее записывал, один раз сыграл и все, ничего с ней больше не делал. Свел и повесил в сетке.

— Много таких композиций? Которые не исполняете живьем.

Василий: По этой причине таких песен больше нет. Это единственная. Но есть масса вещей, которые не сыграть живьем, потому что там просто наворотили при записи дохренища. [смеется]

— Какие группы сегодняшней клубной сцены Вы можете отметить отдельно?

Василий: Вежливый отказ. Это старая команда, я видел их в клубе, очень нравится. Барто очень неплохо. Mujuice — электронщик такой. Да полно всего. Масса людей, которые играют хорошую музыку.

— Вы недавно выступали на концерте в поддержку политзаключенных…

Василий: И потом увидел ВКонтакте, в группе имени меня, колоссальный срач: “Да ты предатель, да я тебя все эти годы слушал, а ты за этих сук вступаешься!”

— Да, это вызвало общественный резонанс. Но, тем не менее — приятно было выступать с такими именитыми деятелями отечественной сцены?

Василий: Да! Мы открывали концерт, и когда я на сцену выходил, мне Шевчук сказал: “Ну, Вася, с Богом!”

На моей войне часто не понять:
Лучше в бой — ура, или отступать?
Лучше — руки вверх, или пленных брать?
Лучше — победить или проиграть?

Василий: Это на самом деле очень глубокий вопрос. Через какое-то время каждого человека начинает волновать, зачем он живет на этой Земле. Когда я смотрю на этот мир, я вижу, что у бытия есть два полюса. Большой взрыв произошел, и произошло разделение одной частицы на две. Появились две сущности, которые реагируют друг на друга. И из этой реакции, из их взаимодействия, возникло все остальное. История нашего мира – это усложнение, усложнение, усложнение. И есть два полюса в общественном развитии. В человеческом развитии, этическом. Один из них — полюс прошлого, другой — полюс будущего. И то течение мысли, которое представляют Pussy Riot – это полюс будущего. И я там. Я живу для этого.
Тут еще сыграло роль, что я жил в Швеции. Конечно, и там хватает своих неприятных вещей, человек — существо непростое, и нигде нет ни однозначного зла, ни однозначного добра. Но там люди научились жить, уважая друг друга на принципиально ином уровне, нежели здесь. Там ты можешь доверять ближнему своему, дальнему своему, а также государству. Ты знаешь, что государство тебя не обманет. Здесь же, сколько я себя помню, с Советского Союза и до сих пор, все чувствуют, что государство – это то, с чем приходится бороться. Даже не из каких-то революционных побуждений, а просто. Бодаться с ним в бытовых мелочах, проживая свою жизнь — постоянно от него прятаться, даже если ничего по-человечески плохого не делаешь. Это то, чему нельзя доверять, потому что оно не доверяет тебе. Я начал задумываться, откуда это пошло, откуда взялось такое положение дел. И увидел, что за этим стоит некий общественный консенсус, некая идеология, достигнутая совместно. Какие вещи считаются коллективно приемлемыми, какие нет. И все эти: ксенофобия, национализм, гомофобия, державность, ортодоксальная религиозность, агрессивный мачизм – они относятся к полюсу прошлого.
Я ни с кем не хочу воевать, мне очень не хочется хватать автомат и выходить на баррикады. Но в рамках мирной жизни, по крайней мере на сегодняшний момент, я буду стараться жить так, чтобы увлекать людей не назад, а вперед.

Что там – впереди? Как пелось в известной песне Кирилла Комарова, звучавшей со сцены в этот вечер: “Направо пойдёшь — станешь богатым, налево пойдёшь — удачно женатым. А если прямо пойдёшь — …а дальше не разобрать ни фига. Я выбрал этот путь, и это был путь дурака”. Прощаясь с Василием, я не мог не обратить внимания, какие у него страшные мозоли на пальцах. И глядя на то, как этот человек, не щадя рук, рвет на сцене струны, становится ясно, что иного пути быть не могло.

Сомнения, страдания…
Чего прибедняешься, Вася?
Всё хорошо. Ты – классик!

источник