Интервью сайту «Lustgalm»
Книжные полки любителей новой отечественной литературы, ее андеграунда и авангарда, в самом что ни есть обозримом будущем пополнятся увесистым томиком «Соборище» — аж в 700 страниц поэтического текста. Поэтического текста?.. Звучит несколько шероховато… Вот, собственно, о поэзии и текстах мы и начали разговор с музыкантом Василием К. — одним из ценнейших соучастников данного предприятия.
— Вася, ты часто делаешь акцент на том, что тексты твоих песен — это только тексты. Не стихи? Почему? Что же такое стихи, по-твоему?
— Если для того чтобы донести поэтическое послание, хватает только слов — это стихи. Если необходима к словам музыка, значит — тексты.
— Поэтом как-то не модно сейчас быть в России и, тем не менее, только ленивый сейчас не размещает свои перлы в Сети? Как ты объясняешь этот парадокс?
— Наверное, не модно — если сравнивать с нашими 60-ми. Я бы сказал, что это был пик для поэта на Земле в обозримой истории. А так — сколько себя помню, кажется, что плотность поэтов примерно одинаковая. Существуют, собираются, стоят-читают, книжки тонкие печатают — что сейчас, что в 94-ом. И было бы очень странным с их стороны не вешать перлы в Сетку.
— Есть ли авторы среди твоих современников, которых ты мог бы почитать на досуге? Или вслух — со сцены? Кого ты однозначно чтишь и уважаешь, как Поэтов?
— Честно говоря, стихи читаю нечасто. И тем более удивляешься себе, когда что-то задевает. Антон Бахарев-Черненок, например, или Александр Гутин — совершенно по-разному. А кого-то чтить с большой буквы?.. Вряд ли, ощущается как прошедшая эмоция.
— Ты помнишь ощущения от своих первых успешных строк? Что привело тебя к ним?
— Думаю, мне было лет десять. И это было: «Выйду на улицу, гляну на село, Карлсон летает, и мне весело». Не то чтобы претендую на копирайт, но это определенно первое зарегистрированное сильное авторское поэтическое переживание. Полагаю, привело к нему желание бугагашечки и рано проявившаяся склонность к постмодернистскому подходу.
— Контролируешь ли ты то, что происходит в твоей жизни? Или отпускаешь вожжи — и Судьба сама везет тебя, куда ей заблагорассудится?
— Пытаюсь контролировать, но, понятно, далеко не всегда получается. И славно.
— Было заранее предрешено, что ты выберешь творческий путь? Так или иначе пойдешь по стопам отца? Или твой путь — это только твой путь?
— Папа, который был театральным режиссером, показал мне своим примером, что можно связать свою жизнь с этой, вроде бы не первых потребностей, деятельностью и явно оставлять в мире большой и добрый отпечаток. Мы все стоим на чьих-то плечах.
— Почему ты — это ты? Что сделало тебя тем, кто ты есть?
— «Камо грядеши?» — еще спросить можно. Что такое «я»? Не знаю. Популярная тема для толстых книжек.
— Смог бы ты совершить преступление ради спасения любимого человека?
— Определенно.
— И что же такое Преступление? Что такое Закон? Внешний и внутренний? Насколько ты законопослушен?
— Внешний закон — компромисс всех наших личных внутренних законов. Его нарушение — преступление. Нарушение закона внутреннего или, действительно, Закона — Преступление. Мое существование — смесь упорядоченности и неопределенности, дисциплины и свободы, а сколько которого в процентах, не смогу сказать.
Соблюдение внешнего закона мне лично представляется уместным, если он не особо противоречит внутреннему, и обычно это не доставляет мне особого дискомфорта, не толкает меня на стезю криминальную. Внутренний закон чувствуется как высший.
— Что заставляет чувствовать себя живым? Каков он, твой личный Вкус Жизни?
— В последнее время самые сильные сигналы этого рода приходят от ощущения родной земли, от Крайнего Севера, где я родился и вырос. Наверное, это вкус, который есть у северного воздуха весной и летом, вода в ручейке во мху, ветер на берегу Баренцева моря в Териберке…
Все вокруг только предлагает щедро — живи, бери, давай, радуйся!
Анастасия Мурзич
14.04.2014 08:00
Источник