История Артёма Декена

На город опускался еще теплый сентябрьский вечер. Улицы оделись в вечерние платья неоновых ламп и фонарей. Этот город становился совершенно другим ночью. Днем это был муравейник, со спешащими по делам людьми. А ночью. Ночью люди спешили отдохнуть. Конечно, были люди, которые спешили по делам, но большинство из них так или иначе помогали отдыхать другим. Официанты кафе, бармены, ведущий развлекательных шоу, стриптизерши и еще много других людей кому выпало работать этой ночью. Ему в этот вечер выпало идти на выставку современных художников. Когда-то он и сам увлекался живописью. Правда, это было много лет назад, слишком много, чтобы показаться правдой.

— Добрый день. – Поздоровался с ним охранник одного из залов Винзавода, где должна была проходить выставка.

— Добрый. Поскольку выставка закрытая, я должен сказать вам имя?

— Да. Если вы есть в списке, я вас с радостью пропущу. – вежливый охранник редкость в наше время, тем приятнее осознавать это исключение из правил, сталкиваясь с ним.

— Декен. Артем Декен.

— Редкая фамилия. Но в списке есть. Вы иностранец?

— Да. Швед, но в этих местах много лет.

— Видимо очень много, акцента совершенно не чувствуется. – Охранник улыбнулся и открыл перед ним дверь. – Проходите, хорошего отдыха.

— Благодарю. – Ответил Артем и вошел внутрь.

Обстановка была как всегда на высоте. Дорогие напитки, современная музыка, модельной внешности девушки в дорогих вечерних платьях, держащие под руку мужчин. Некоторые из них были богатыми, другие еще богаче. Он, руководствуясь опытом, мог почти точно определить размер кошелька. Размер этот отражался на лице так же четко, как луна в безоблачную ночь в луже сточных вод. Почти все эти мужчины были женаты, и никто не осмелился бы предположить, что на своих спутницах. Конечно, попадались исключения, но почти также редко, как вежливые охранники. Костюмы, стоящие почти столько же сколько швейцарские часы на руках владельцев, говорили не только о высоких доходах, но и о высоких постах, занимаемых их хозяевами. Все это смотрелось немного комично в обстановке полуразрушенных цехов старого завода. Картины, висящие на стенах, были чуть более в тему. Отражающие современную действительность полотна, были развешаны в полном беспорядке. Это могло говорить или о бездарности устроителей выставки или о болезненной их гениальности. Первое было вероятнее, но второе польстило бы тем, кто организовывал выставку. Поскольку в современности, чем ты бредовее, тем лучше можешь устроиться, поскольку всем будет казаться, что ты стильный и современный.

Для Артема стиль, будь он выражен в одежде или в чем-то еще давно перестал иметь значение. Поскольку это явление представляло собой попытку выделить одних на фоне других, кто не мог себе позволить купить стильную одежду. В этом случае было бы честнее просто носить на груди справку о доходах. Где красовались бы суммы начиная с шестизначных, с дважды зачеркнутой вертикально латинской «эс». Но кому-то показалось проще выражать это в шмотках и машинах. На деле, такое выражение всех устраивало. Одни получали точную идентификацию размера понтов и кошелька. Другие получали деньги, продавая первым те самые понты.

Эти мысли заставляли Артема улыбаться при взгляде на окружающих его людей, а они в свою очередь воспринимали эту улыбку за приветствие и благодушное отношение. И улыбались в ответ, не представляя причины его улыбки.

Артем взял у официанта с подноса порцию дорогого виски и пошел бродить вдоль картин. Современные художники были весьма занимательными людьми. Они писали картины также дилетантски, как и авторы бестселлерной макулатуры. Бестселлеры на книжных прилавках вряд ли когда-нибудь будут считаться высокой литературой, как впрочем, и эти картины, висящие на стене, вряд ли будут стоить миллионы долларов. Конечно, современники Дега или Дали говорили и думали примерно также. Но было что-то неуловимое в картинах прошлого, чего не было в современных.

Пока эти мысли блуждали по голове Артема, тело стояло перед какой-то картиной и глаза были направлены на полотно.

— Вам нравится картины Марина? – Раздался женский голос справа от Артема.

— Чьи?

— Александра Марина? – Повторила девушка. На вид ей было лет двадцать пять, но учитывая макияж, дорогие брендовые шмотки, было ей двадцать два – двадцать три. Это не имело принципиального значения. Тем более, что девушка была хороша собой. Высокая, с красивой фигурой, может ей и можно было бы скинуть килограмм другой, но его наличие ничего не портило. Аккуратно вычерченное природой лицо, красивые плечи, открытые вырезом темно-синего вечернего платья. Талия, за которую почти каждый мужчина, если он конечно нормальной ориентации, хотел бы обнять и прижать эту девушку. Коротко стриженые волосы, красивые серые глаза. Красивые ноги, растущие из весьма сексуальной попки. Взгляд Артема блуждал по ее телу, а в голове и теле просыпались инстинкты.

— Вы об этой картине?

— Да. Вы на нее уже минут десять смотрите. Вам нравятся все работы или только эта?

— Это полная фигня, а не произведение искусства. – Произнес Артем, коря себя за то что решил подумать о высоком у такой картины. На картине был изображен бомж с огромной сумкой у мусорного контейнера. В сумке была куча мусора и хлама. Чуть поодаль от бомжа стояла машина наряда милиции и к герою картины уже шли менты. Можно было бы поспорить, кто в итоге является героем этой картины, но название «Облом» написанное под картиной расставляло все точки над i. Артем кинул последний взгляд на полотно и пошел вдоль стены с картинами. Девушка, явно шокированная его откровением, последовала за ним.

— А почему вам не нравится? Мне кажется это весьма актуальный сюжет и стильное исполнение.

— Вот как раз потому, что это актуальный сюжет. Я люблю сюрреализм. Там не понятия актуальности. Для чего человек создает картины, музыку и живопись?

— Чтобы стать известным. Чтобы его картины висели где-нибудь…

— Вот именно, что картины должны висеть не где-нибудь, а в галереях и музеях. Люди все это создают, чтобы стать бессмертными, чтобы потомки помнили их имена. Ну и потому, что не могут не создавать, свои произведения. А откуда этому Александру М. знать, чьи именно картины будут висеть в картинных галереях лет через сто пятьдесят? Таких актуальных, как он, в художественных ВУЗах пруд пруди. Другое дело, когда создаешь что-то вечное. А вечное можно создать только тогда, когда не только пишешь о современности, а переживаешь сильнейшие эмоции. А это не эмоции, а фотография.

— Вы критик? – Совершенно серьезно спросила девушка.

— Я вечный дурак. Артем. – Ответил он и протянул руку.

— Ева. – Ответила девушка и протянула свою.

Он взял ее ладонь, чуть повернул тыльной стороной вверх и чуть прикоснулся губами. Сказать, что девушка была шокирована – ничего не сказать.

— А какие картины вам здесь нравятся?

— Пока я еще таковых не увидел. Если вы так хорошо знакомы с творчеством художников, чьи картины здесь представлены, может, проведете экскурсию?

— С удовольствием. Пойдем. – Она взяла его под руку, и они пошли гулять по залам.

Когда не просмотренные картины почти закончились, впечатление Артема о современных художниках ни то чтобы осталось прежним, а даже испортилось. Нарисованные консервные банки, кирпичи, геометрические фигуры не представляли собой ни чего и ни чего не пробуждали в душе, кроме отвращения к авторам полотен. И критики в их адрес.

— Артем, а чем вы занимаетесь?

— О, это долгая история. Всем понемногу. А ты? Давай уже на «ты» перейдем, коль уж мы осмотрели все эти рисунки.

— Я проститутка. – Без стеснения произнесла Ева.

— «Ева» — псевдоним?

— Нет. Имя.

— Смело.

— Это тоже очень длинная история.

— Я не о том, чем ты зарабатываешь на жизнь. А о том, как легко об этом говоришь. Не многие, совсем немногие смогли бы вот так просто заявить: «я продаю себя за деньги».

— Ну, в этой профессии нет ничего постыдного. Во всяком случае угрызений совести я не чувствую. Тем более, что я не стою на панели, как многие. Не трахаюсь с кем попало или с кем приказали. Я спутница на банкетах, вечеринках и тусовках. Я, выражаясь старыми терминами, куртизанка.

— А я-то все думаю, что такая умная девушка забыла на такой никчемной тусовке. Или ты здесь, все-таки, из любви к искусству?

— Искусство, если эти рисунки можно так назвать, тоже меня интересует. Но я здесь, как бы на работе. Вон там – она показала в самый дальний закуток зала, где были организованные места для ОВП – сидит такой мужичек, непрезентабельной наружности, вот я с ним сегодня пришла. Он известный бизнесмен, если обычный разбой и банальное воровство можно назвать бизнесом.

— А почему ты с ним не сидишь?

— Пьянка в мои обязанности не входит. Секс, зачастую, тоже. Ему было важно прийти сюда с красивой девушкой, он пришел. Я ведь красивая?

Артем, в очередной раз, осмотрел ее с ног до головы, нарочно задержав взгляд на груди и бедрах. Хотя сильно себя уговаривать не пришлось.

— Вероятнее всего – да. – Ответил он, и широко улыбнулся. – Я бы с удовольствием тебя заказал бы для похода на какой-нибудь светский раут.

— Не хватит денег. Я очень дорого стою.

— Значит, ты пойдешь со мной на свидание бесплатно. Я тоже дорого стою, а ты отняла полтора часа моей жизни.

Ева посмотрела в его глаза, но не нашла там иронии. Он говорил серьезно.

— Ты серьезно?!

— На счет свидания – да. На счет оплаты – договоримся в конце экскурсии.

— Мы уже осмотрели все картины на этой выставке. Можно считать экскурсию законченной.

— Тогда к делу. Завтра в восемь вечера в ресторане на Столешниковом будет концерт одной андерграундной группы. Встречаемся у Пушкина в семь вечера. Приятно было познакомиться. – Артем слегка склонил голову в прощальном жесте и направился к выходу. Оставляя Еву в немом оцепенении от его неприкрытой наглости. Вечер удался.

Утро воскресенья было тяжелым. После выставки Артем заглянул в свой любимый бар, где после восьми наливали двойную порцию алкоголя, и встретил там старых знакомых. С кем и напился, вспоминая прошлое и стараясь не заглядывать в будущее. Дома он оказался в начале пятого утра. А, как обычно случается, такое «ранее» возвращение домой в сильном алкогольном опьянении при пробуждении напоминает о себе абстинентным синдромом.

Артем стоял перед зеркалом и пребывал в диалоге со своим вторым «я».

— Какого черта ты вчера так пил?

— Захотелось. А тебе что жалко? – Внутренний голос общался с ним ментально, в то время как Артем все фразы произносил вслух. Сторонний наблюдатель, если бы таковой был, решил бы, что он псих, разговаривающий сам с собой. Отчасти так оно и было.

— Помимо того, что ты угробил тысячи вполне здоровых клеток мозга, спустив их в унитаз, ты поставил под угрозу проект, над которым работал последние полгода. Про вред остальной части твоего организма – я вообще молчу, не желая заново говорить тебе прописные истины.

— Ну, клетки еще наплодим, на организм мне всегда было плевать, а вот с проектом это ты прав. Пора за работу. Сегодня надо закончить.

— Слава богу! Не все клетки убил. Иди, работай, и не забудь, что у тебя свидание в семь вечера.

— Это через одиннадцать часов. Сколько я спал?

— Сон алкоголика краток, это про тебя. Все кроме второго пункта.

Артем спустился в мастерскую, которую организовал в подвале своего дома. В этом была прелесть иметь свой дом, хоть и в тридцати километрах от столицы.

Последние пять лет, Артем работал краснодеревщиком. Делал мебель, аксессуары, акустику и много чего еще из того, что можно сделать из дерева. Проект, о котором ему напомнило второе «я», был его детищем. Он давно мечтал создать коллекцию мебели для дома. Начиная от стульев, заканчивая шкафами и кроватями. Эскизы давно уже были утверждены с клиентом (очень богатым клиентом, если быть точным). Большая часть мебели была уже готова, оставалось сделать только кресло для самого заказчика. Над этим креслом Артем работал последний месяц. Оставалось только обить кресло кожей и внести несколько поправок в узор подлокотников. Чем собственно он и занялся.

Второе «я», у которого всегда были с собой часы, в отличие о хозяина, сообщил ему, что пора заканчивать и собираться на свидание.

— Пора. Иди в душ, одевайся и вали к Еве.

— Она не придет. А я почти закончил с креслом.

— Кресло отлично получилось, давай вбивай последний гвоздь. Даже если она не придет, все равно пора собираться на концерт. Он обидится, если ты не явишься на его концерт.

— Не обидится. Я сделал для него лучшую гитару. И не одну, прошу заметить.

— Он твой друг.

— У меня только один друг, и, к великому сожалению, он у меня в голове. Ладно, пойдем собираться.

Когда ты кого-то ждешь, время течет медленно и лениво, как улитка, подтягивая за собой секунду за секундой. Но это был не тот случай, он спешил. А когда спешишь время, будто бежит с тобой наперегонки, подгоняя секундную стрелку все интенсивнее. Казалось, что эскалатор, поднимающий людей к асфальту тверской площади, нарочно двигается медленно. Издеваясь над спешащими на свидание людьми. Таких людей на этой ступенчатой ленте было предостаточно. Их легко было определить – цветы, поглядывание на часы и еще несколько признаков более косвенных и менее точных. Артем был одним из спешащих, он не опаздывал. Если не считать опозданием тридцать секунд или минуту. И меньше всего он походил на человека идущего на свидание. Часов он не носил, а цветы посчитал лишним и мешающим прогулке атрибутом. Да и привычки дарить женщинам цветы у него, как и пресловутых часов, не было. Он поднимался из душного метро, ожидая веселый поход на концерт, в одиночестве. Но у памятника смуглому русскому поэту его ждал сюрприз. Сюрприз, который он сам себе заказал вчера вечером.

— Привет. Концерт будет интересным?

— Здравствуй Ева. – Он взял ее ладонь и слегка коснулся губами ее тыльной стороны. – Да, тебе должно понравится.

— Ты на меня так смотришь, как будто видишь галлюцинацию. Сомневался, приду ли я?

— Да. Ущипни меня, чтоб я точно понял, что это не сон.

— Не буду. Проснешься, не пожалеешь.

— Тогда пойдем.

Они направились в сторону столешникова переулка.

— Как закончился вчерашний вечер? – Спросила Ева, устав от его молчания.

— Попойкой с друзьями в баре? Голова утром болела страшно.

— Аналогично, только друзей не было. Выпила дома вина и легла спать. Но голова утром тоже болела. Ты вчера так и не рассказал, кем работаешь? Не говоря уже о моей заинтригованности твоим поведением. С чего такая уверенность, в своем финансовом положении?

— Начну с конца. Интрига была в браваде. Мне просто захотелось с тобой еще раз увидеться, но если бы я попросил у тебя номер телефона, чтобы снять тебя – это сказало бы о моей никчемности. Мое финансовое положение позволяет мне снимать проституток. Сколько бы они не стоили. Вопрос только в том стоят ли они своих денег и готов ли я заплатить нее столько, сколько она требует. А моя работа в данный момент некоторым образом связана с твоей. – По ее вопросительному взгляду было понятно, что она шокирована. Но не знает, что за мужская профессия и каким образом связана с ее. – Она такая же древняя, как и твоя. Думай, догадаешься к концу вечера – куплю мороженое. Мы пришли. – Сказал Артем, открывая перед ней дверь клуба-ресторана.

Музыка, музыканты, алкоголь и обстановка были, как обычно, на высоте. А вот Декену было тоскливо. Он пил свой любимый мартини с водкой, подражая, по мнению окружающих, Джемсу Бонду. На самом деле Артему просто нравился этот коктейль.

— Почему ты грустишь?

— Я не грущу, а слушаю музыку.

— А почему молчишь?

— Вдохновляюсь. Для завтрашних свершений.

— Большие планы?

— Да. Ты давно была в историческом музее, на Красной площади?

— Никогда.

— Вот тебе и планы. Завтра мы идем в музей.

— Нет. Я и так поддалась твоей интриге и пришла сегодня.

— Обещаю, будет интересно. Вчера не получилось, давай выпьем за знакомство. – Артем поднял свой стакан, Ева подняла бокал с вином, и стенки посуды соприкоснулись издавая стеклянный звон.

В ушах Артема этот звон был подобен звону колокола. Извещающего о начале какой-то немыслимо интересной истории. Которая должна была произойти непременно с ним и в очень скором времени. Можно сказать – сейчас.

— У тебя творческая профессия?

— Да. – Раздалось за спиной Артема, прежде чем он произнес заготовленную фразу. Декен обернулся и увидел своего старого приятеля, который пару минут назад пел на сцене.

— Здравствуй, Сергей. – Артем поднялся и друзья обнялись. Ева смотрела с интересом на обоих. – Присядешь поболтать?

— Только если не стесню. – Ответил Сергей и сел на свободное место. Официант принес ему кружку темного пива. Певец сделал большой глоток, ополовинив кружку. – Как концерт?

— Мне очень понравился. Интересная музыка, я давно не слышала качественного андерграунда. А тексты, они пронизаны такими переживаниями. В общем очень здорово.

Сергей слушал ее короткую речь, и с каждым словом его челюсть опускалась все ниже, а взгляд становился печальнее.

— Это ты ее подготовил? – Спросил Сергей Артема. – Долго она тренировалась?

— Конечно я. Но из нее плохая актриса. Ты мог бы и лучше играть на такой роскошной гитаре. Хотя ребята твои – молодцы.

— Ладно. Я пошел. Развлекайтесь.

Сергей поднялся, склонил голову в прощальном жесте и пошел переодеваться.

— Он обиделся? Я ведь говорила совершенно серьезно.

— Возможно. Но он не играет андерграунд. И только то, что любой на его месте, да и он сам хотел бы услышать.

— Он на тебя обиделся.

— Не в первой. Но это ненадолго. Попьем Дениелся, вспомним былые времена, да это и не в обида по большому счету. Не бери в голову.

— Ты сказал, что у него роскошная гитара, но на ней ничего не написано. С чего ты решил, что она дорогая?

— Я давно его знаю, это я уже говорил. Во-вторых я ему подарил эту гитару.

— Красивая. У меня друг гитарист, хочу сделать ему подарок. Дорого обошлась гитара?

— Бесплатно. Ты не ответила на вопрос. Чем я занимаюсь? – От слов, что гитара обошлась Артему бесплатно, при этом оставаясь роскошным инструментом, у Евы округлились глаза.

— Молодой человек. – Раздался мужской голос за спиной Артема. Судя по обращению и голосу, они не были знакомы. Декен обернулся. Перед ним стоял мужчина лет тридцати – сорока, в строгом костюме и непроницаемой маской безразличия на лице. Он напоминал телохранителя, а по глазам, в которых присутствовал интеллект, начальника личной охраны.

— Артем. – Представился Декен, вставая и протягивая руку. Мужчина проигнорировал жест.

— Мы можем поговорить наедине? – Угрозы в его словах не почувствовал бы даже параноик.

— Извини. – Обратился Артем к Еве. – Мы парой слов перекинемся с этим весьма интересным персонажем, и я вернусь. Надеюсь получить ответ на поставленный вопрос.

Под недоуменный взгляд Евы мужчины прошли через зал, и вышли на улицу.

— Вы знаете кто она?

— Дорогая проститутка. – Ответил Артем, уже подозревая, что ошибается и гораздо сильнее, чем могло показаться на первый взгляд.

— Это, как я подозреваю, она вам сказала. Это не правда. Она ведьма. – Артем засмеялся.

— Если бы вы не сказали последнюю фразу, я поверил бы в любую чушь о ней. Но вы перегнули палку.

— Я понимаю, что это не вызывает доверия ко мне. Но это правда. Верите вы или нет. Проститутки, да будет вам известно, трахаются со всеми подряд. И суммы, которые они просят за свои услуги, не имеют особого значения в итоге. Она, в отличии от представительниц древней профессии, выбирает партнера сама. Ее можно назвать «Черной вдовой». – Мужчина замолчал, то ли подбирая аргументы и фразы, чтобы Артем ему поверил, то ли ожидая реакции Декена.

— Так можно назвать многих женщин, но ничего общего с этим пауком они не имеют. Даже если всех их предыдущих мужиков постигла не самая завидная участь.

— Ее мужчины умирают только в том случае, если ей этого хочется или они ее чем-то оскорбили или обидели. Никто не знает где она живет. Почти никто.

— Вы, видимо, в курсе.

— Проницательность, это ваша благодетель Артем.

— Да. Но моя догадливость сейчас не играет роли. Вы строите фразы так, чтобы до простых ответов догадывался я сам. Так проще заставить меня поверить в правдивость ваших слов. СВР или ФСБ?

— Мда. – вздохнул мужчина. – СВР, но это в прошлом. Сейчас я начальник охраны.

— Видимо того, кто ее не обидел, не оскорбил, но очень хочет увидеть вновь. Но боится привезти ее силой, не дай бог что случится. Вы сами верите в то, что она ведьма?

— Нет. Но факты меня настораживают. Это ее адрес, можете убедиться сами. – Бывший офицер СВР протянул Артему маленький листок, на котором аккуратным почерком был написан адрес, и пошел прочь. Пройдя пару метров, он обернулся. – Я вас проинформировал. Более сделать для вас не могу. Всего доброго.

Артем убрал листок в карман и открыл дверь кафе.

— Кто это был? – спросила стоящая в предбаннике Ева, держа в руках сумочку.

Странный тип. Он откуда-то он узнал кем я работаю и попросил помочь. – Соврал Артем. – Пойдем гулять по городу.

Мне домой пора. Много дел. Погуляем в другой раз.

Может я хотя бы тебя провожу. А то вечер поздний. Ты нашла ответ на мой вопрос?

Не собиралась. Сам скажешь, если захочешь. Но точно могу сказать, что это творчество. Провожать не надо, сама доберусь. – Сказав это, она пошла вниз по улице, конечно метро было и там, но вверх было ближе. Догонять ее было глупо. Но Артем, не смотря на проницательность и ум, в отношениях с девушками обычно вел себя как последний дурак. Этот случай не был исключением. Хотя нет, был. В этот раз его тянуло к Еве больше чем к любой другой женщине, с которой он когда-либо встречался. Может быть виной тому были слова офицера СВР, может ее загадочность, но скорее всего просто глупость Декена.

— Подожди. – Сказал он, догоняя Еву. – Я с тобой.

— Надолго? – Безразличным тоном сказала она.

— Насколько позволишь. Но до метро точно. – Он широко улыбнулся, вызвав ответную улыбку, краше которой не было для него.

— Ладно. Пойдем вместе.

Любовь странное чувство. Каждый человек может с уверенностью сказать, что хоть раз в жизни любил или любит. Но никто и никогда точно не скажет, в какой момент или из-за чего влюбился в другого. Это чувство настолько поглощает своего хозяина настолько, что уже трудно определить его точку отсчета.

Она позволила ему быть рядом.

Народная мудрость гласит – «один любит, другой позволяет себя любить». Насколько верна эта фраза, сказанная давно (скорее всего) сгинувшим автором, каждый проверит сам. Если конечно решится.

Она позволила, и была вознаграждена.

Они были вместе. Артем был вне себя от счастья. В его жизни были женщины, но ни к одной он не испытывал таких чувств. От осознания, что он говорил о любви другим женщинам, у него на душе скребли кошки. Но ему было плевать. Во-первых потому, что с ним была лучшая женщина в мире, во-вторых потому, что ему было плевать на других, кто был до и (при самом худшем раскладе) будет после. ОНА была лучшей. И это было для него главным.

У них все было на двоих. Кровать, еда, алкоголь, бокалы, ужин, обеды и завтраки (так или иначе, сменяющие друг друга), да и вообще посуда. Однажды она сказала «люблю тебя», и он не знал способа остаться в здравом уме, после этих слов. Декен мечтал о ней, каждую минуту, когда она была с ним и каждый миг, когда она уходила, по каким-то своим делам. Она стала его музой, он даже начал сочинять стихи. Хотя никогда не замечал за собой литературного таланта. Когда он прочитал ей первое, в своей жизни, сочиненное стихотворение, она рассмеялась, сказав, что Артем не исправимый романтик.

А через несколько месяцев произошло то, что Артем не мог предвидеть даже во сне.

— Мне пора. – Сказала Ева, вылезая из постели, надевая нижнее белье.

Артем в очередной раз восхищался, глядя на ее безупречное тело. Глядя не Еву в этот момент, в его голове родилось сразу две идеи. Первая — стихотворение, которое он, по обыкновению посвятил бы ей, вторая – новый мебельный гарнитур для женского будуара.

— Когда ты будешь? И что готовить к твоему приходу?

— Ничего. Я не вернусь.

Артем смотрел на нее не в состоянии произнести даже звук. Однако вопрос Декена был не только логичен, но и свободно читался в его глазах.

— Я не вернусь. – Повторила Ева. – Мне нужно уехать, возможно, навсегда. Но тебе со мной нельзя. Ты дорог мне, но мы не можем отправиться туда вместе.

— Ты мне можешь объяснить хоть что-нибудь из того, что происходит? – Спросил Артем, сбрасывая оцепенение.

— Нет. Но я тебе оставлю один подарок, чтобы ты меня не забыл.

— Я тебя никогда не забуду. – Вымолвил Декен, падая в пропасть беспросветной грусти и тоски.

— Неважно, это не предмет для спора. Это мой подарок тебе. – Сказала Ева, положив на стол прямоугольник бумаги, в которую обычно заворачивают подарки. – Поверь, если бы я могла – я бы осталась. Но…

Не закончив фразу, она отвернулась. И он понял, что на ее глаза наворачиваются слезы. Он подскочил к ней в одно мгновение. Артем первый раз видел ее в таком состоянии. Но обнял ее и разверну к себе лицом, не увидел даже намека на проявление чувств, и уж тем более слез. Она аккуратно отодвинула его от себя. Все еще пребывая в какой-то прострации, Артем поддался и убрал руки с ее обнаженных плеч. Потом, поняв, что сделал глупость, потянулся снова обнять. Но Ева ушла от его рук нежным змеиным движением. И он понял, что попытки, даже успешные, не приведут к желаемому результату. Декену оставалось только смириться.

Ева оделась. Собрала те вещи, которые привезла с собой. Вещей, в общем-то, было не много.

— Артем. Мне было очень хорошо с тобой. Ты очень интересный и внешне и внутренне. Но нам не быть вместе. Я ценю твою любовь ко мне. Твое желание меня и моего тела. То, что происходило с нами в постели, это было более чем прекрасно. Я благодарна тебе, что ты возник в моей жизни. И даже сожалею, немного, что приходится уходить от твоих нежных и страстных объятий, от твоих рассказов о литературе и истории, от твоих стихов, немного наивных, но, все же, прекрасных. Из твоего прекрасного дома, красивого и в полном смысле твоего. Прощай. – Сказав это, она вышла из спальни, спустилась по винтовой лестнице, со скрипящей третьей ступенькой, на первый этаж.

Он слышал все, что она сказала, слышал стук ее каблуков по ступенькам, звук захлопывающейся входной двери. Но это было все, то ли как во сне, то ли как из другой жизни. Как будто все, что Артем пережил за эти девять месяцев, было не с ним. А, к примеру с его двойником, для которого он был тенью на стене.

От оцепенения Декен очнулся через двое суток. Если быть точнее его организм вывел его из этого состояния, призывая утолить, хотя бы голод. В этот момент Артем понял, что уже два дня ничего не ел, вставая с постели только в туалет, а после оправления естественных нужд, возвращался в спальню и снова смотрел в одну точку, не понимая, что произошло. Этой точкой был прямоугольник подарочной бумаги, лежащий на столе. Желудок, в очередной раз свела судорога, причиняя невыносимую боль, выводящая Декена из состояния прострации. На вопрос спал ли он за эти двое суток, Артем не смог бы ответить, он не помнил. Он также не помнил, приходил ли кто-нибудь к нему, поскольку дверь его дома закрывалась простым поднятием ручку двери и Ева подняла ее, когда закрыла за собой дверь, в последний раз выходя из его дома.

В жизни Артема не осталось больше ничего, что могло бы быть дорого любому человеку на этой планете, да и во всей вселенной вообще.

Он продал дом, со всем содержимым. Деньги перевел на один единственный счет, и, забрав прямоугольник пластика с его фамилией и именем из банка, ушел в поход по стране. В его походном рюкзаке нашлось место для картины. Одной единственной картины в его жизни, которую Ева оставила в подарочной бумаге. На ней была изображена могила, на которой было написано две строки, первая гласила «Червона Ева», вторую строчку было не разобрать

Первые несколько дней, после оцепенения, он напивался, пытаясь унять боль, животную, рвущуюся изнутри и не дающую даже малейшей возможности думать о чем-то кроме этой боли. Он смотрел на ее картину, и боль возвращалась, складывалось ощущение, что она становилась сильнее с каждым разом. В один из дней, напившись он хотел сжечь картину. И сделал это, кинув ее в камин. Но проснувшись утром, он обнаружил ее на подушке рядом с собой. Картина горела в камине на его глазах восемь раз и каждый раз, на утро, оказывалась рядом с ним. Четырнадцать раз он закапывал ее в землю, дважды сдавал в банковскую ячейку, восемнадцать, в порыве злости (то ли на себя, то ли на Еву, то ли на мир вообще) рвал, четырежды сдавал в ломбард. Но, чтобы он не делал с этим маленьким кусочком холста в деревянной рамке, картина на следующее утро оказывалась рядом с ним.

В итоге он решил идти по свету в поисках Евы. Артем верил, что картина поможет найти его драгоценную и единственную любимую женщину.

Декен собрал походный рюкзак, положил туда картину и отправился в путь.

Прошло восемь лет, прежде чем закончились деньги. На последние Артем обратный билет на самолет из Хабаровска в Москву, чтобы в последний раз повидать давно забытых друзей, считавших его пропавшим безвести. За эти годы он трижды попадал в ситуации, в которых обычные люди погибают, но каждый раз оставался жив. Артем пытался заглушать боль самыми разными способами. Наркотики его не брали, ни одна женщина не могла удовлетворить, алкоголь не приносил даже секундного облегчения.

Вернувшись в родной город, Декен встретился с друзьями, которые уже не надеялись увидеть его живым, и были рады встрече как никогда.

Наступил сентябрь. Артем уже месяц работал на мебельной фабрики. Получал копейки, но это было ему безразлично. В общем-то, как и жизнь. Он шел домой, точнее, в общежитие, где ему дали комнату. Его маршрут за эти четыре месяца, с момента возвращения, менялся каждую неделю, но всегда проходил через какой-нибудь бар. Алкоголь, хоть и не приносил ему удовольствия и даже опьянения, стал частью его жизни. Никто не мог сказать, что он алкоголик, во-первых потому, что его никто и никогда не видел пьяным, а во-вторых потому, что он вел крайне замкнутый образ жизни.

День выдался тяжелым, хоть это и было обычным. Декен возвращался домой новым маршрутом. Где-то вдалеке маячила вывеска с надписью «Бар», а дом был в шести километрах от этого места. По сути мелочи, для человека прошедшего от Москвы до Владивостока. Рядом с баром был маленький садик, в котором росли четыре каштана, это было его любимое дерево. Он не знал точно почему, но безумно любил каштаны. Запах их цветов, разлинованные каплевидные листья, да все его радовало в этом дереве. Он посмотрел на кроны деревьев издалека. Вспомнив, что Ева тоже любит каштаны, стало до тошноты плохо. Все внутри кричало от боли.

— Говорят, что время лечит. – Сказал Декен себе под ном. – Чушь! – Крикнул он себе в ответ. Несколько прохожих обернулись, но, то ли не придали значения его крику, то ли приняли его за сумасшедшего.

Артем уже прошел мимо садика с каштанами, как его подсознание приказало телу остановиться. Он сделал несколько шагов назад и зашел в садик. Не до конца понимая, что делает. И в этот момент понял, что не заметило его сознание. Он достал из внутреннего кармана, сложенную вчетверо, картину, подаренную Евой.

Да, это было то самое место.

Между четырьмя каштанами стояло каменное надгробие. Первая строчка гласила «Червона Ева», теперь можно было прочитать и вторую, это было совсем несложно в жизни и абсолютно невозможно на картине: «тебе не испытать ее покоя никогда». А в самом низу надгробия было написано то, чего на картине, то ли не видно, то ли нет вообще: «люблю, Ева!».

Он упал на колени и закричал, обращаясь к небу.

— За что!!!

Но небо, по своему обыкновению не ответило.

Артем хотел повеситься на ближайшем каштане, но понял, что это бесполезно. Равно как и все попытки покончить с собой. Которых за восемь лет набралось больше двух десятков.

Он так и не зашел в тот бар.

Вернувшись в общежитие, Артем вновь собрал свой походный рюкзак. И отправился в путь, не говоря никому ни слова.

Возможно, вы его встретите где-нибудь в баре или просто по дороге, никогда не узнав, что это он. А возможно найдете частичку его беспокойной души в себе.

Андрей Саркисов
14.11.2010 – 24.01.2011