 По следам старика 2010 Clinical Archives |
|
Этой зимой снова приехал в Люнд, университетский городок на юге Швеции, круглый, чистый и добрый, и снова он доставил мне, доставил самым душевным и глубоким образом. Мой старый друг Адам Перссон, с которым мы вместе играли всякую рокмузыку десять лет назад, с которым мы играли нойз на фестивале Звуков.ру в 2006м, ныне редактор контркультурного журнала Subaltern, который, ничего специально не показывая, показал мне массу интереснейших вещей в жизни… длинный, тощий, умный и бритоголовый, опять катнул мне шарик. Я поинтересовался, какую музыку он играет в последнее время, и обнаружил гитарное трио Halster и его друга Андерса Линдшё. И то, для чего современное околомузыкальное пиздобольство не подыскало лучшего термина, чем «свободная импрoвизация», или просто free improv. Дерек Бейли, один из отцов направления, предпочитал термин «non-idiomatic improvisation» — то есть, чтобы импровизация не давала аллюзий на какие-то определённые жанры и стили, или просто на банальные базовые оперативные конструкции того, что большинство ультимативно считает музыкой — мелодия, ритм, тональная гармония и тэдэ. Примат звука над нотой. Можно, конечно, считать это ограничением, в свою очередь формирующим стиль, и так оно и есть, но это оказалось удивительно освобождающим — когда я в какой-то момент, а это был именно момент — почувствовал, о чём эта музыка и как её можно слушать и любить. Мне показалось, что это играют боги какие-то. Я знал, конечно,что такая музыка есть, и кое-что об её истории, но это было не более чем эмпирическое знание, которое всегда менее ценно, чем непосредственное переживание. Это всё о личных открытиях своих америк, никаких претензий на что-то абсолютное.
Ну, позвонил богу — давно не виделись. Дай, говорю, попробуем поиграем, как в деньки былые, кажется, мне опять есть чему поучиться. Конечно, ответил бог, приходи, у нас по понедельникам открытые репы, всякие люди приходят. Да. У меня оставался месяц, я приходил к ним раз пять, и приходили всякие люди — шведы, датчане, американцы, немцы, кто с саксофоном, кто с ноутом, кто просто со своим голосом — играли вместе, выпускали музыку в космос в сакральном акте, и шли дальше. Я почувствовал в этой тусовке то, что когда-то было в рокe, но давно оттуда слилось в естественном процессе — увлечённое служение музыке ради самой музыки. И эта музыка ближе, чем любая сочинённая и упорядоченная, к музыке жизни — как пузырится цитоплазма, как идёт поезд, как шуршит космическая пыль, работают гастарбайтерз на улице и синтезируются аминокислоты. Она требует высокой степени контроля над каналом связи своего тела с инструментом — чтобы так играть, надо переиграть массу «идиоматики» — но контроля не такого, какой нужен для воспроизведения ранее придуманного или соотношения с ранее задуманным. Мне хотелось играть так, я раньше пытался интегрировать то, что представлял себе как свободную импровизацию, в свои выступления, но надо было видеть и чувствовать дальше. Я ходил по местам, где играют free improv – обычно это маленькие помещения, всякие галереи и культурные центры, часто без аппарата, и публики бывает мало, но ни на каком стадионе я не получал таких сильных впечатлений; искал, читал и слушал — большую симпатию вызвал японский импровизационный гитаризм и люди вроде Тетузи Акиямы. В общем, объяснять это довольно бессмысленно, кто в курсе, тот знает; прочим просто хочется пожелать открыть эту музыку для себя.