В каких группах ты играл до «Kurtens»?
Я играл в массе групп. Ну, до «Kurtens», когда я приехал в Швецию, я пересекался с кучей разных людей, с которыми играл, всякие там перкуссионисты, басисты. Но это ладно, это группами не назвать. До этого я жил в своем родном Мурманске, где переиграл в группах десяти-пятнадцати, последняя называлась «Безобразная Опера», но ни одна из них не была как-то известна за пределами Мурманска.
Как ты познакомился с «Kurtens»?
Как познакомился? Когда я осел на постоянное место жительства в этом Люнде, начал играть с какими-то людьми. То есть, много чего происходило, я зашел на какой-то сборный концерт, смотрю, какие-то «Kurtens», они, кстати, «Kurten» называются, без «s». Вылезли ребята на сцену, я посмотрел, что там творится, причем у них инструментов не было, один металлолом, меня проперло от того, что они делали. Я подошел к ним, представился, потом пошли пивка попить, я еще чего-то поорал, под гитару, там. Сами предложили, давай сделаем что-нибудь вместе. Они люди безбашенные, им наплевать на всякие форматы, которые там еще жестче, чем здесь. Они просто делают то, что им хочется делать, и это было совершенно в их духе связаться с каким-то русским музыкантом. Мы начали репетировать, я просто обалдел от того, какие это люди. Они русского-то не знают вообще, но им ничего не пришлось объяснять, вот песня идет так-то и так-то. Они начинают играть. «Вот, вот этого-то я и хотел!» Очень жаль, что они не смогут сюда ездить столько, сколько нужно.
В чем отличие между Отцом Василием, Василием К., «Отцом Василием и Упрощенными» и «Отцом Василием & The Kurten»?
В общем, меня зовут, во всех вопросах, связанных с творчеством, Василием К. Группа называется «Василий К. & The Kurten», Отец Василий, это, скажем так, некое название моего состояния, одно из моих alter ego, которое было для меня актуально, когда мы записывали этот альбом, самый первый, и когда мы ездили в Россию в первый раз. Может еще и второй. Нечто вроде Козьмы Пруткова. Сейчас для меня это менее актуально. То есть такая фигура, искусственно созданная.
В чем по-твоему отличие шведского рок-н-ролла от российского? Есть какое-нибудь принципиальное различие?
Принципиальное… Я не знаю. Видишь ли, нужно уточнить, о чем идет речь, потому что в Швеции большинство людей поет по-английски. Восемьдесят процентов групп поет по-английски, и тем самым они автоматически выводят себя из шведского национального культурного круга. Если говорить о русской рок-музыке и шведской, то я бы брал только ту рок-музыку, которая делается на шведском языке, и по этой причине не выходит за пределы Швеции. В чем разница? Ну, разница, прежде всего, в том, что в Швеции с рок-музыкой прожило уже два поколения, я не имею в виду десятилетние промежутки, но поколения отцов и детей. Это очень важно, рок-н-ролл у них в крови. Это не сравнить, конечно, с Англией и Америкой, где это уже фолк-музыка, народная. Я, вот, сейчас пытаюсь найти русских музыкантов, с которыми мог бы играть здесь, поскольку мои шведы не смогут сюда часто ездить. Я посмотрел несколько групп, и предвижу огромные трудности. То же и мои шведы, мы сходили на некоторые концерты, и они сказали: «They can’t rock». То есть в русском языке нет эквивалента глаголу «rock». Я даже не знаю, как это объяснить в национальных терминах — это чувство такое. О чем рок-музыка вообще? Это не есть профессиональное знание, это не есть набор навыков, надо просто с этим пожить. Всей стране. Как это в дальнейшем будет происходить в России, я не знаю. Естественно, я говорю не о всей русской рок-музыке, я мало видел.
А чем сейчас твои шведы занимаются?
Они год назад начали ковыряться со своим очередным альбомом. Все деньги, которые у них есть, они тратят на него.
Твоя музыка достаточно органично вписывается в традицию «русского рока». Странное такое понятие, конечно, никто не знает, что это такое. Однако я слышал, что в Швеции к тебе относятся как к какому-то психу. Так ли это?
Психу? (смех) Скорее как к экзотике. Максимум, на что они способны, это характеризовать «Kurten» как смесь «Bad Seeds» с Высоцким. На счет русского рока я могу очень много говорить, поскольку учусь в Шведском университете, на факультете музыковедения, сейчас буду кандидатскую диссертацию писать — сравнительное развитие русского и шведского рока на протяжении последних пятнадцати лет. Словосочетание «русский рок», вообще, очень странное, я его до сих пор не понимаю, как его употребляют, это улет полный. Если в этом покопаться чисто психологически, то в «русском роке» столько презрения к самим себе, но с другой стороны в мире есть более ужасные примеры. В музыковедческой терминологии есть термин «world music», представь себе, все что англосаксонское — это другое, а все что наше — это «world music». То есть это не единичный пример. Вот. А то, что ты насчет традиции сказал, как мне кажется, трудность рок-музыки в России в том состоит, что музыкантам, да и слушателям, трудно соединить это с какой-то традицией. Любой артист должен стоять на традиции. Ну, кого взять? Боба Дилана, например. Он стал таким великим, потому что стоял на острие великой традиции, которая его, собственно, и вынесла. А русским рок-музыкантам не понятно на чем стоять: русская национальная традиция с рок-традицией имеет очень мало общего. Вот. Самый удачный пример синтеза — это сибирский рок. Хотя я не поклонник, не фанатик, мне трудно слушать это сейчас. Помоложе был — слушал, а сейчас не могу. Слишком уж чернушно. В этом смысле, мне кажется, им лучше всего удалось соединить формы Запада с русской культурной традицией. Возможно, я не прав, не знаю. А то, что говорят, что у меня чувствуется традиция, так я только рад, потому что это очень важно. Единственно только удручает, что люди пишут, в рецензиях, например: «ребята, вы опоздали, такую музыку играли пятнадцать лет назад». Если бы я начал использовать аранжировочные приемы, которые сейчас считаются современными, ЭТО означало бы для меня шаг на пятнадцать лет назад. Но не буду сетовать на ситуацию, это данность. Не резон жаловаться.
Я знаю, что ты записал альбом, полностью состоящий из песен Леонарда Коэна. Почему именно Коэн?
Потому, что он один из тех людей, которые научили меня писать песни. Я его услышал достаточно поздно, мне уже было лет двадцать пять. Это меня перевернуло, это мне показало пример: вот она, драматургия в песне: что стоит упоминать, что не стоит. Кроме того, я нашел много общего в силу моего мировоззрения. Но многое меня обламывает, например зацикленность на сексе. Просто видимо у Коэна такие песни, что их хочется переводить, не знаю, может ты не слышал, но такие попытки есть по-шведски, по-норвежски, по-испански, по-польски, кажется и по-итальянски… точно есть.
Есть такое мнение, что переводчик прозы — помощник для автора. Переводчик поэзии — скорее соперник. Как ты сам считаешь?
Я понял твою мысль. Согласен целиком и полностью. Но насчет прозы, я сказал бы, что тоже. Я могу читать переводы, например, советской школы — просто великолепные, как Эдгара По перевели! Но если почитать Эдгара По и перевод, то там процентов сорок от переводчика. В поэзии еще больше, потому что ограничения жестче. То есть во многих случаях, то, что я перевел у Коэна, это достаточно аккуратные переводы. Во многих случаях я просто передал свои впечатления, вроде парафраза. Я пытался адекватно воссоздать атмосферу его песен на русском языке, но во многих случаях это просто не возможно. Это — мое видение этих песен.
Да, и по-моему, Коэн, такой артист, голос которого очень важен для той поэзии, которую он делает. Порой своим голосом он передает даже больше, чем словами.
Ну да. У меня, конечно, свой голос, другого нет (смех). Ты, кстати, слышал этот трибьют английский?
Нет.
Просто мне это в большинстве случаев показалось так, не особо. Лучшее, что я там услышал — это Ник Кейв. А в большинстве, все эти люди, вроде Гэбриела, и остальные, неважно так звучат.
Твое творчество производит такое впечатление, что на него серьезным образом повлияла философия экзистенциализма. Так ли это на самом деле?
В таком случае я скорее стихийный экзистенциалист, потому что ни в Сартра, ни в Камю я особо не вникал. Главный постулат экзистенциализма, что все, собственно, находится в тебе — я полностью с этим согласен.
Песня «Моя Война» почти целиком, и строчки из «Скажи Ей», например «мы все сюда брошены» представляют, на мой взгляд, абсолютный экзистенциализм.
Да? Ну, в таком случае, ты сам делаешь открытие для меня. Нет, наверное, это действительно так, просто я не думал об этом.
Были ли, кроме Коэна, о котором мы уже поговорили, какие-нибудь артисты, которые повлияли на твое творчество?
Ник Кейв. Мне одно время очень хотелось быть Ником Кейвом (смех). Сейчас это прошло, но влияние осталось. Потом Нейл Янг (Neil Young), его подход — что играть и как играть. Такой музыкант, который практически не известен в России, как Майк Скотт, не слышал? Человек совершенно изумительный, попадется тебе, послушай, он мне показал, что интеллигентный человек совсем не обязан иметь чернушный взгляд на мир.
Я был на твоем концерте в «Алиби», и меня совершенно поразила публика, которая там была. Тебе все равно, перед какими людьми играть?
Да как сказать? Нет, отвращения у меня это не вызвало, раздражение скорее… Я не видел что там по бокам творилось, кто там пил, жрал… Если раздражаться на людей, которые на тебя не реагируют — это просто нервы жалко. Если противно, то я стараюсь отгораживать себя от этого чувства, если я вижу, что меня что-то не устраивает в людях, которые меня слушают.
Не буду спрашивать что такое «постшпенглерианский джаз», так как если ты объяснишь, то это понятие потеряет смысл. Но может, ты расскажешь, почему именно так, и кто это придумал?
(смех) В общем, в Швеции, в Люнде, где я живу, мы с «Kurten» выступали, и заметили, что на заднем ряду (а у нас была немножко не такая программа, как мы здесь играли, такая, более авангардистская) сидел один дедушка весь концерт, заткнув уши. Не уходил, но сидел заткнув уши. А потом подошел к нам, и сказал: «О, как хорошо, прям какой-то настоящий постшпенглерианский джаз». Не знаю, что это за дедушка был, не спросил его имени, не знаю, кто это такой.
Чем ты собираешься заниматься в ближайшее время?
Я собираюсь после Нового Года переехать сюда, на более длительный срок в Москву. Попытаюсь собрать банду из русских людей. При этом не порывая с «Kurten», чтобы они могли приезжать сюда играть со мной. Не знаю, насколько все это осуществимо, по крайней мере, сделаю все, что в моих силах.
Денис Алексеев, специально для РокмЬюзик.Ру