Один мой собеседник недавно высказался в том смысле, что песни становятся популярными, только если они честны. Пришлось возражать, что вовсе не в честности дело (она никогда не вменялась в обязанность искусству, иллюзорному и мифообразующему по изначальной своей природе), да и вообще ее не следует путать с талантом. И в процессе объяснений мне вдруг стало ясно, почему, тем не менее, слово «честность» все время идет на ум, когда мне приходится говорить или писать о творчестве Василия К.
Василий К. & The Kürtens «Массаракш»
Мистерия звука, 2003
Дело вот в чем: в песнях Василия крайне мала дистанция между ним и лирическим героем. Автор не моделирует сюжеты и чувства, а достоверно, во всех деталях, от первого лица описывает действительность и себя в ней. Не приукрашивая и не принижая, — как есть. И вот это можно как раз назвать честностью. Ну, а дальше вступает в игру талант — тот, что дневниковую запись или частное письмо переводит в разряд литературы, что заставляет из конкретного случая (даже не выходя из его рамок) делать общечеловеческие выводы. И, поскольку со всеми нами, по большому счету, происходит одно и то же, а современное искусство немыслимо без постмодернистской коллажности, перипетии собственной жизни легко сопоставить с чужими историями (или противопоставить им), смешать реалии и эпохи: примерить на себя биографию Курта Кобэйна ( Kurt Cobain ) в песне «Иисусы Христосы» или героя «Замка» Кафки в «Землемере» ; развить до фантасмагорического обобщения бытовой эпизод в «Собаках» ; вырастить из единой строчки Высоцкого и всей театральной испанщины лихой боевик «Если б моя милая» с совсем не счастливым концом, придумать себе символический десяток братьев (реальные или литературно-музыкальные прототипы коих каждый может конкретизировать сам)… Перемешать сны с явью, небывшее с несбывшимся, реальность с ирреальностью, — если это сделано талантливо, результат будет правдив и убедителен. И актуален практически для любого, кто услышит.
Однако ж не свободное оперирование культурным наследием классиков и современников выделяет Василия из числа других авторов, а «Массаракш» — из ряда крепко, мастерски, но вполне (и намеренно) традиционно сыгранных и записанных альбомов. Суть уникальности и того, и другого выходит за рамки искусствоведческого анализа, но должна быть названа: она в той степени откровенности и серьезности, с которой со слушателем говорят — впервые за долгие годы без морализаторства, без пафоса, без проповеднических или агитаторских поз — о главном: о Любви и Смерти. О возвращении — не столь на Родину, сколь к себе, своей истинной сущности. Об этом главные песни альбома: «Вернуться Назад», «Дитя» и особенно «Монотеизм» — программная, почти манифестационная. «На облаках сидит пухлый Бог, рядом с ним — тощая Смерть. Чего им не хватает, так это любовь, и у меня она, кажется, есть!» Это не богоборчество, не эпатаж, не дразнилка для впавших в старческое православие рок-героев, а простая, выстраданная констатация: не Бог есть любовь, у Бога (как у всякой абстракции) любви как раз нет, и ее способен ему дать лишь человек-я. Любовь превыше Бога, и человек любящий превыше Бога. И превыше Смерти. Только подлинные, сильные человеческие чувства, интенсивные до уровня действия, могут наполнить жизнью любые умозрительные конструкции, преодолеть и тлен, и забвение. Это ведь и в самом деле так. Просто не все об этом догадываются…
Уметь чувствовать настолько интенсивно и не бояться говорить о своих чувствах вслух, искренне и без фальши, дано немногим. Гораздо проще выкрикивать политические или религиозные лозунги, отделываться туманными стонами или ограничиваться пубертатными истериками. К этому слушатели как раз привыкли, поэтому частое первое впечатление от песен Василия — испуг, недоверие, недоумение: нельзя ведь ТАК! На самом деле — можно. Наверное, даже нужно. Особенно, если тот, кто поет (или говорит) ТАК — еще и достойный поэт, и хороший музыкант. Со второго раза испуг обычно проходит. Приходит понимание. А затем начинается та самая любовь…
Екатерина Борисова (zvuki.ru)
28.03.2004