Дай себе

dai_sebe
Дай себе
2008

2-й этаж Records

Комментарий

Слушать весь альбом на last.fm

Альбом в магазине издательства «Выргород».

  1. Дай Себе
  2. Отец Василий
  3. Не мы
  4. Примитивная
  5. Край на баян
  6. Пиратская
  7. Гвозди
  8. Кристиания
  9. Ибодолбоёбы
  10. На Земле
  11. Смолы
  12. Я не хочу выбирать
  13. Бонус: Другой край на баян



…all may change in a blink of an eye…

…гласит строчка в песне Скотта «Возводя Город Света». Хорошие песнописцы, среди прочего, потому и хороши, что заставляют банальность звучать как откровение, ну, или как откровеньице. Прекрасно. Слов (не путать с моментами их воспроизводства!) мало как ничего другого, пусть было бы меньше машин или разновидностей повидла из киви, и любая хоть чуть-чуть удавшаяся попытка стереть окислы с поверхности некогда предположительно сиявшего серебра приветствуется. Кроме того, верю – пишешь про темноту, не забудь упомянуть, что это тоннель. Пишешь про свет – не забудь упомянуть, что он в конце, а любому концу будет свой конец и так далее. Так честно, так надо, потому что так оно есть, любая система структурно устроена так же, как любая другая система в бесконечной иерархии, в микро- или в макросторону, поэтому и ты, и клоп-солдатик красно-чёрный, и молекула, и Гайя, и Вселенная могут чувствовать себя Вселенной. Таким же должен быть и твой писк, и мой, не кастрируй своего эманатора. Люблю и вдохновляюсь.

Так вот. Подтверждая правоту и мою и всех прочих достойных авторов, ВВС в конце ноль седьмого решил слиться. Пожалуйста, предвиденный чейндж. Правда, всё-таки не в мгновение ока… никогда не обращал внимание на родство слов «мгновение» и «мигать», а вот оно. ВВС, как и подобает благородному сэру, доиграл концерты, которые оставались в сезоне. Слив свой он мотивировал примерно так:

а. Тяжело! музыка слишком жёсткая, не моё это…
(кто может, представляйте себе его интонации)
Это, в общем-то, было правдой. При нашей первой встрече он сразу сказал, что не любит жёстко играть. Он честно боролся и старался всю нашу общую историю, иногда у него получалось, иногда нет – он начинал играть ну невыносимо криво, чувствовалось, что через силу. Это можно заметить в записи из Орландины от 14.12.07, висит в Неизданном. Его энергетика естественней вписывается в музыку той группы, где он сейчас играет – Зеркало. Ничего себе группа, кстати, если поменять дурацкую картинку на входной странице сайта, убрать оттуда доморощенные закидоны на эзотерику в стиле газетных гороскопов и исключить вербально-вокальную часть из творчества, совсем хорошо бы стало.

б. Тяжело! Денег нет совсем, загибаемся, на работу устраиваться надо…
Это да. Сказать мне нечего. То есть – не смог бы он по гастролям ездить. И, наверное, просто соотнёс наконец количество усилий, требовавшихся для работы с нами, в том числе – многочасовые путешествия с железом на спине и в руках из Видного и обратно, и экономическую отдачу, и сделал выводы.

Конечно, ещё про что-то он мне не стал говорить, да и не надо, формально меня это удовлетворило.

Далее – мой домысел, степень достоверности неизвестна:
с. На концерте в Запаснике я довольно заметно плеснул ему в лицо водой из бутылки, когда он вместо значившегося в сете произведения начал играть что-то неопознанное. Вполне цивилизованно обтёк и продолжал играть неопознанное, оставшееся неопознанным до самого конца. Ну, на его месте человек, например, с таким развитым эгом, как у меня, поимел бы ну если не обидищу, то обидку, хотя – освежиться почему не приятно. И, чёрт меня побери, я ему показал всем телом и всей мимикой, что не опознаём мы, надо же было как-то его остановить.

Жалко мне стало, хотя к тому времени мы и заехали куда-то, откуда, как можно было уже предположить, не было выезда. То есть, у нас не возникало сомнений в величайшей ценности того, что мы ретранслировали, но наметились контуры некоего кругового движения. Круги были изящными и радужными, как, например, наш с ним последний концерт, тоже висит на сайте, но… тёмно-зелёное начало слишком доминировать. В любом искусстве есть комплекс, свод свойств и методов, который считается священным и к которому дозволено обращаться бесчисленное количество раз – считается неиссякаемым источником, неопалимой купиной, ящичком универсальных отмычек и неразменным рублём. В нашем случае это о звуке, игре и аранжировках. Гитары, барабаны, тут низ, там верх. Наверное, оно и правильно, но мне с этим как-то скучновато стало. Я с этим пуританским подходом существовал уже много лет, я мог позволить себе эксперименты в записи, а на концерте звуковая картинка получалась одна и та же всю дорогу, эта картинка приходила к песням сама и поэтому не возникало естественных побуждений что-то менять. То есть, я не мог сказать: всё, с этого дня играем по-другому. Я не мог – за меня сказал кто-то другой.

Жалко мне стало, потому что ВВС – за-ме-ча-тель-нейшая личность. С ним было хорошо, легко, весело и креативно. Два человека помогли мне открыть в себе дверцу к свободной игре, ВВС и Комаров. Шведы подвели куда-то близко, вели сквозь архитектурный парк прекрасных и острых форм, но именно эти двое дали подтверждение на мой запрос – да, так можно, Вася, ты не бредишь, а если и бредишь, то мы тоже такие где-то, давай вместе. ВВС мог играть МАЛО – большинство друммеров не могут. Он был совершенно не в курсе моей культурной frame of reference, то есть, понятия не имел никакого о тех породах музыки, которые были для меня важны и на которые я ориентировался, но лихо компенсировал это своей энергетической чувствительностью (похожий случай с Комаровым). Он мог ловить нас и бросаться нам на руки. Он, как любой настоящий музыкант, сам был музыкой вообще, сгустком энергии, и было не так уж и важно, какие поверхности предоставлялись ей, музыке этой, для звукообразования. Главным было не то, что он барабанщик, а то, что он жил в ритме. Говорил, дышал, ходил, думал. Я надеюсь, он всю жизнь будет такой. А когда преставится, то его сияющая душа радостно, с солнечным всплеском, нырнёт в поток и с грувом понесётся дальше. Он был рядом в некий тяжёлый для меня период и был готов помочь. Люблю и вдохновляюсь.

Мы до сих пор его вспоминаем, его звуки, жесты, словечки и отношения, и представляем, что бы он сказал в том или в этом случае. Восхитительно парадоксальным образом альбом Дай Себе есть результат и его присутствия, и его ухода. Там витает его дух. Он сказал мне почти сразу: купи компьютер для музыки! и это стало его заветом. Он говорил: главный инструмент – Бочка! и это стало его заветом. Жалко мне стало и себя, особенно когда начинал представлять процесс разучивания вещей и объяснения смысла жизни новому барабанщику. В появление барабанщика, которому этот смысл был бы уже известен, не верилось. Те несколько барабанщиков, которых мы попробовали, оказались катастрофичны. Я включил ноут. Там была программа, позволявшая рулить лупами, клипами и сэмплами в реальном времени и ещё просто играть на пэтчах при этом. Любовь к драммашинности и синтезаторности, жившая в моей душе с детства, протанцованного под Stars On 45, воспрянула и развернула свои крылья. Стук вагонных колёс напоминает мне об Animusic. Я увидел ещё одну дверцу в себе и радостно ухватился за ручку. На деревьях в этом саду росли совсем другие арбузы, синие и оранжевые, и часто в горошек, но они совершенно так же оказались съедобны и вкусны – мы могли гулять по этому саду. Если ты хочешь поговорить о стилях или о чём-то типа «живое – неживое», ищи другого собеседника, это мне дааааавно неинтересно. Я – живой, мои коллеги – живые. Звёзды живые, если кто не в курсе, камни тоже. Любая цифра бесконечна. Пускать волны мы можем по любым поверхностям, которые ласкают наши ладони. Звучать будет та коробочка, которую я заметил на дороге, когда я её подберу и открою.

Мне не хотелось никакого другого человека в лодке, и я нашёл техническое решение для концертов на троих. Всякий раз, когда я находил техническое решение, это давало мне звук, так случилось и в этот раз, но сейчас альбом получился из концертного звука, вот этого не случалось раньше со мной. Теперь – больше театра, руки к звёздам, и совсем другие звуки, и так здорово! Искры, пузырьки, разноцветные пульсирующие сферы, след астероида над газовой планетой-гигантом, сменяющие друг друга математические порядки, и при этом ещё оказалось возможным импровизировать. ВВС и в последнем оказался мудр – ушёл в правильный момент и помог таким образом найти всё это. Через какое-то время стало непонятно – предположим, хороший барабанщик и славная личность всё-таки продавливается к нам сквозь глину будней, и чего с ним делать? С какой стороны его к этому привешивать и куда девать то, что мы нашли? Течение потока сквозь мой мозг в очередной раз изменило свой угол наклона к горизонту, и барабанщик стал мне представляться просто возвратом в тот круг, откуда мы таким забавным образом только что выбрались; что представлялось очень ценным, потому что если нет перемен и поступательного движения, можно со спокойной совестью вытаскивать лодку на песок, посылать внучку в деревню, чтобы найти на неё покупателя, и садиться лепить горшки. А куда мне без моря.

Если поменьше образности, а всё-таки с чьими-то названиями, то могу сказать, что в этот раз для меня оказались актуальными несколько звучаний, которые раньше в моём мире не проявлялись. The Faint, DJ Shah, например, я внимательно в них вглядывался, когда работал эту музыку вверх и вниз, эту плоскость выкрасим в блестящий голубой и по краям поставим две мигалки, чтобы включались вот тут точно и только. Линия, стоп резко. Я смог теперь в полной мере отдаться слабости к длинным синтезаторным ветвям и лучам, которую вселил в меня неистовый Франк Борнеманн. Конечно, никаких колёс или полозьев или триггерных фотонных моторов я не изобрёл и ничего революционного в Дай Себе нет, это исключительно мой личный дискавери-трип, то, что Майк с Хотом смогли и захотели в очередной раз к этому трипу подключиться, снова меня восхитило и уверило в моей редкостной удаче. Люблю и вдохновляюсь.

И никуда не делась многотысячелетняя опоромногая песенная форма. Если уходить в электронику таким образом, который у электроников в законе считается достойным, а я скажу – уже так же скучнейше канонизированным, как все остальные формы в поп-культуре и не только, то надо её сливать, а не хочу, потому что детство протанцовывалось под Высоцкого с такой же эйфорией, как под Stars On 45. Против танцев детства НЕ ПОПРЁШЬ. Это тебе не национальная идея, а что-то Настоящее, совсем. Значит, песни – те, о которых есть что сказать. Что далеко не всегда возможно, потому что песни и музыка для того и делаются, чтобы попытаться выразить невыразимое словами.

Дай Себе

Мы имеем обыкновение перекидываться словечками, фразами и ритмами, подхватывать их и сплетать, где угодно – в вагоне, на улице, на репе. Щёткой по спинке стула, ладошкой по бедру. Коробка из-под Шиваки Зефира до сих пор стоит в комнате чудесного дома на Меланжевой улице в Краснодаре. Это один из таких спонтанных грувов. Не слушай брехню о главенствовании самопожертвования ради, это тебя пытаются развернуть и заставить согласиться, это юродство, если это действительно потребуется, тебе изнутри будет дан сигнал, чтобы ты смог отличить такой момент от всех остальных. От тебя требуется внимание к себе. Хорошо, если проще – Она хочет, чтобы ты, полюбив свою свободу, смог бы понять, что это такое вообще, и полюбить её в других, и защитить её от лжи нового века.

Отец Василий

Поскольку у нас теперь сквозь туман проступают декорации, то можно и этого персонажа снова позвать. Чего мы про него знаем – среди его громогласной болтовни попадаются дельные вещи. Даже основанные на реальных событиях. Если не придёт – дорогу забыл, давненько же, или просто помер где, можно рассказать о своих впечатлениях от встреч с ним.

Не Мы

Ооо… Сидел на скамейке в Барселоне. Было очень хорошо, но скоро надо было возвращаться к аквариуму. Море видно, листочки над головой шуршат. Если идти обратно той же дорогой, то там до сих пор стоит полицейская машина, а рядом с ней уже не один карабинер или фиг знает кто они тут, а три, и все внимательно смотрят на проходящих мимо. Обойдём лучше, время есть. Ну вот, а оттуда прямо уже с сиренами. Нет, понятно, что мы тут не причём, но эти энергии как-то совсем рядом посвистывают и почти сходятся. Достал мобильник, позвонил другу в Питер. Ему, похоже, тоже хорошо. Сформулировал фразу, наговорил в диктофон. Одна из немногих песен, музыку к которой сочинил не на гитаре, а прямо на компе. И кто сказал, что на каждую смену частей надо вешать «пщщщщ».

Примитивная

Не надо стесняться своей причастности к постмодерну, его осознание – что-то вроде признания того, что Золотая Секвенция действительно оплачена ну если не кровью Букстехуде, то его потом, да и не только Букстехуде, а и Палестрины, скорее всего. Оплатили и нам оставили навсегда бесплатно. Против упоминания любых других имён тоже протестовать не станем, даже если это имена каких-то ваших знакомых. Под этот ритм я готов крутить колесо и попадать или не попадать в транспозицию на полтона на концерте. Я записал чистую ритм-гитару, Майк – все остальные; изначальный его подголосок в третьем куплете оказался слишком диатоническим, всё-таки это не Мираж, порезал и поставил косо. Майк с Хотом протестовали, но китч – штука тонкая. Меру знать надо, самое ужасное безвкусие – это когда всё формально гармонично, потому что тогда исчезает необходимая степень правдоподобности, стремление к хаосу совершенно естественно.

Край На Баян

1. Папа много играл на баяне, играл, мягко говоря, не очень хорошо. Вот у меня, видимо, и образовался край на него. Процессуальная психология Арнольда Минделла – край есть то, чем ты определяешь границы допустимого для своей личности, или, собственно, границы самой личности. За ним – неприемлемое, то, что ты не можешь объективно оценить. Вот, поставил мне друг видеозапись своего нового бэнда, вижу – там баян. И ничего не могу с этим поделать.
2. Я в столице и в больнице
На кресте и в колеснице
Я в камне и в воде
Я везде и я нигде
Спасибо за яд спасибо за мёд
Спасибо за зад спасибо за перёд
3. Да знаю, сколько бы не воображал себя причастным к ведомому англосаксами и неграми культурному процессу, всё равно рано или поздно где-то выверну на блатные аккорды. И нисколько не огорчусь.
4. В электронном варианте после первого припева – кусочек сэмпловой импровизации примерно так, как получалось в новой концертной версии Я Буду. Бонус же лихо и аутентично записан за несколько часов в Гнесинке. С него началась работа над новым альбомом, последний нам студийный привет от ВВС – но весь альбом вот таким не хотелось бы иметь.
5. whatever

Гвозди

Самая театральная песня. Сюда нужен блестящий чёрный плащ с высоким воротником, вроде как у вампира в мюзикле, который я видел в Берлине. И визуальный ряд точно по тексту. Было бы мне 13 лет сейчас, присоединился бы к эмо.

Пиратская

Мне кажется, самая слабая вещь в альбоме. Причём не уверен, что смог бы сделать её лучше. Возможно, нужна была более радикальная электронная аранжировка, но сил уже не было в мозгу.

Кристиания

Единственная из моих песен тут, написанная не за последний год, а лет десять назад. Так всё и происходило, ещё была таможня между Данией и Швецией. До сих пор люблю туда ездить, помоги ей Бог продержаться подольше, там когда находишься, то кажется, что это действительно сказка, по сравнению со стальным миром вовне.

Ибодолбоёбы

Пришёл к выводу, что формулировка отношения к некоторым вещам просто не нуждается в излишнем усложнении.

Смолы

Топтание старого шамана. Горжусь хромым таёжным грувом и степенью поэтизирования в произведении со словами, которые, может, когда-то очень давно означали что-то конкретное.
На Земле

Это наш трибьют яростным туарегам из группы Tinariwen, которые ездили по североафриканским пустыням на верблюдах с автоматами, электрогитарами и комбиками на батарейках, и пели о том, что вода – это жизнь. Горжусь своими гитарными партиями, все записал с первого раза.

Я не хочу выбирать

Как хорошо, что могу до сих пор получать мураши по коже от чьей-то новой песни. Как хорошо, что я с этим кем-то знаком и что он дал мне её записать. Как в море ночью искупаться. В этом заливчике тихо, но если выплывешь за скалу – шибанёт волной. Чёрной, с белым рваным гребнем. Люблю и вдохновляюсь

и всё может измениться в мгновение ока

25.12.08